аналитическая записка
Общественные институты и «система»
1. О терминах
Термин «общественный институт» можно определить следующим
образом: общественный институт — внутрисоциальное образование, в
преемственности поколений несущее специфический набор функций, которые другие
общественные институты и люди поодиночке не могут выполнять либо вообще, либо с
уровнем качества, необходимым для устойчивости общества и его развития.
Жизнь культурно своеобразных цивилизованных обществ в
настоящем и в обозримой перспективе это, прежде всего, — взаимодействие друг с
другом трёх общественных институтов: института государственности, института
семьи и системы образования.
Для благополучного развития общества каждый из этих
институтов должен выполнять естественные для него функции, в осуществлении
которых он незаменим либо вообще, либо незаменим полноценно. Сбои или
извращения функций в работе одного из них оказывают негативное воздействие и на
другие, и соответственно — на жизнь общества в целом. Поэтому необходимо
определиться в функциях, которые должны нести эти институты.
Государственность
— субкультура осуществляемого на
профессиональной основе управления делами общественной значимости на местах
и в масштабах общества в целом.
Государство это —
государственность в указанном смысле плюс население и территория, на которой
проживает население и действует внутриполитическая власть соответствующей государственности.
Управление делами
общественной значимости на профессиональной основе — главная характеристика
государственности как общественного института. Всё остальное, что характеризует
ту или иную исторически сложившуюся государственность, — только приложения к этому
исторически непреходящему главному.
Семья — не «ячейка общества», как это утверждает
марксизм, а образно говоря, — «зёрнышко», из которого вырастает общество.
Изначально, в цивилизованных обществах именно институт семьи решал задачи
1) воспроизводства новых поколений биологического вида Человек разумный и
2) интеграции в общество каждого новорождённого в процессе его взросления,
доминируя в воспитании детей (в смысле
выработки у них определённых нравственно-этических качеств, на основе которых
строятся навыки поведения в обществе и общения с другими людьми). И в этом
качестве семью не способен полноценно заменить никакой другой общественный
институт (типа детских домов, пансионов, интернатов).
Поэтому одно из проявлений рабовладения — уничтожение
института семьи в среде рабов. А извращение функций института семьи —
неотъемлемый аспект процесса порабощения самобытных обществ, которое далеко не
всегда осуществляется грубой военной силой, но может быть осуществлено в
некоторых обстоятельствах и методом «культурного сотрудничества», т.е. путём
модификации культуры порабощаемого общества так, чтобы культура, представляющая
собой информационно-алгоритмическую систему, в результате целенаправленной
модификации стала работать на воплощение в жизнь интересов поработителя.
В прошлом функция образования подрастающих поколений
(в смысле освоения ими знаний и профессиональных навыков, позволяющих
заниматься той или иной трудовой деятельностью в общественном объединении
специализированного профессионального труда) в подавляющем большинстве
случаев также лежала на институте семьи, поскольку обучение профессиям было
делом внутрисемейным. Однако развитие культуры выделило сферу образования, осуществляемого
на основе профессиональной специализации учителей и ставшего если не
обязательным, то достаточно массовым, в самостоятельный общественный институт.
Названные выше востребованные обществом функции
(управление на профессиональной основе, воспроизводство населения и воспитание
подрастающих поколений, их образование), порождающие общественные институты, —
непреходящи на протяжении всей истории и предъистории человечества. Однако на
протяжении всего этого доисторического и исторического времени все культурно
своеобразные общества неоднократно меняли системы их самоуправления, т.е.
способы своей социально-экономической организации, и каждая из систем оказывала
своё воздействие на общественные институты.
Под системой понимается определённая по количественному и
качественному составу совокупность функционально специализированных элементов,
которые взаимодействуют друг с другом и внешней средой в русле некой
алгоритмики. Т.е. система характеризуется своеобразным
информационно-алгоритмическим обеспечением её функционирования, носителями которой
являются элементы системы в совкупности.
Это определение достаточно универсально, поскольку
основывается на функциональной специализации элементов системы и не обусловлено
ни спецификой материальных носителей функций элементов, ни конкретикой
разграничения каждого из них с другими компонентами системы.
Неизменность алгоритмики на протяжении исторически
продолжительного времени характеризует социально-экономическую систему как
устойчивое образование, вбирающее в себя исторически сложившиеся общественные
институты и соответствующую информацию. Смена алгоритмики вследствие перехода
власти над обществом к иной концепции организации жизни общества подразумевает
изменение алгоритмики функционирования системы. При этом возможно изменение
состава общественных институтов. Но и при сохранении прежнего состава
общественных институтов интеграция каждого из них в новую — концептуально
обусловленную — алгоритмику требует адаптации каждого из них к новой
алгоритмике и освобождения его от алгоритмики прежней системы.
Т.е. в жизни общества для осуществления общественно
полезного управления необходимо различать: 1) исторически сложившиеся
общественные институты и тенденции к возникновению новых общественных
институтов, и 2) систему, в которой функционируют и взаимодействуют друг с
другом общественные институты на основе информационно-алгоритмического
обеспечения системы. В противном случае неизбежны сетования на тему «вместе с водой
выплеснули и ребёнка», «целились в коммунизм, а попали в Россию» и т.п.
Вопрос о разграничении общественных институтов и
«системы», об отношении к общественным институтам и об отношении к системе —
это очень серьёзный и политически значимый вопрос, а не изощрение в
словоупотреблении, чтобы как-то по-новому назвать и без того всем известные
вещи. Это вопрос о точности словоупотребления и адекватности миропонимания,
обуславливающих тот либо иной уровень безопасности жизни общества.
Всё дальнейшее — принадлежит к той проблематике, которую
масонам понимать не положено по их статусу в системе. А неспособность понять
это выражается в бесплодности дискуссий типа той, что опубликована в газете
«Завтра»,
когда люди отказываются называть разные явления характеризующими их именами и
опираются на сложившиеся мыслительные штампы.
2. КОБ, общественные институты и библейская система
При взгляде с позиций ДОТУ культуре как социальному явлению можно дать следующее определение:
культура — совокупность информации и алгоритмики, передаваемых в обществе от
поколения к поколению в готовом к употреблению виде помимо генетического
механизма биологического вида. Личностная культура — та доля культуры общества,
которую освоил индивид, и его собственные наработки.
Как уже было отмечено выше, культуру общества следует
рассматривать как информационно-алгоритмическую систему, которая выражается в
его социально-экономической организации. Это означает, что вне зависимости от
того, осознаю́т люди этот факт либо же нет, но всякая культура объективно
несёт в себе направленность на достижение вполне определённых целей — иными
словами определённых результатов развития общества на её основе, а равно и под
её властью. То обстоятельство, что общество само порождает культуру и
непрестанно её изменяет, большей частью не задумываясь о целях, на которые при
этом люди вольно или невольно ориентируют и переориентируют культуру и
субкультуры в её составе, существа дела не меняет.
Если соотносить культуру как
информационно-алгоритмическую систему с полной функцией управления, начиная от
первых этапов полной функции, то сформировавшаяся культура вторична по
отношению к действующей концепции управления в том смысле, что именно культура
формирует определённые стереотипы поведения и отношения к явлениям внутреннего
и внешнего мира человека. При этом концепция управления сама представляет собой
результат нравственно обусловленного переосмысления кем-то предшествующей культуры
и выражающей её концепции управления — вне зависимости от того, сложилась та
или иная культура как выражение некой равнодействующей коллективного
бессознательного или представляет собой следствие осознанной концептуальной
властности тех или иных персон или социальных групп. Но в отличие от концепции,
которая может быть выражена относительно малочисленной (по отношению к
обществу) группой «основоположников», культура — результат, в который вносит
тот или иной вклад каждый член общества. Поэтому надо заботиться о том, чтобы
не вливать свою «ложку «дёгтя», в бочку общего всем «мёда».
В настоящее время мы переживаем период, когда
1) библейский проект порабощения человечества от имени Бога утратил
работоспособность и исчерпал свои возможности агрессии вследствие изменения
эталонных частот биологического и социального времени,
2) альтернативно-объемлющая библейский проект Концепция общественной
безопасности (КОБ) нашла своё лексическое выражение и распространяется в
обществе, в том числе и за пределы России. Соответственно встаёт вопрос о
взаимоотношениях в процессе вытеснения из жизни обществ библейской концепции — Концепцией
общественной безопасности: 1) общественных институтов как таковых, 2) социально-экономической
системы, сложившейся под властью библейской концепции, и отформатировавшей в
соответствии с её требованиями общественные институты, 3) Концепции
общественной безопасности и 4) людей, являющихся носителями всего названного.
При этом подавляющее большинство толпы и, тем более её
«элитарная» составляющая, не осознают всей проблематики реализации полной
функции управления в жизни обществ и различия концепций. Большинству
свойственно пребывать во власти абстрактного гуманизма, не различающего
концепций в силу калейдоскопического идиотизма, целенаправленно сформированного
толпо-«элитарной» культурой, и в особенности семейным воспитанием и сферой
образования как общественными институтами.
Это обстоятельство — определяющее характер стратегии
освобождения общественных институтов из-под власти библейского проекта и
библейской системы, а также из под власти иных толпо-«элитарных» проектов.
Толпарь, порабощённый той или иной традицией, в
подавляющем большинстве случаев психологически (мировоззренчески, нравственно)
не готов к восприятию информации концептуального характера, вследствие чего
реагирует на неё и её распространителей либо скептически-нигилистически (не
задумываясь о том, что нигилизм — выражение творческой импотенции, открывающей
дорогу Злу), либо агрессивно. Однако при этом он в большинстве случаев хотел бы
улучшить в жизни общества те или иные частности, в силу чего вопрос об улучшении
тех или иных частностей для него интересен. Если он представитель таких
общественных институтов как государственность и система образования, то в
принципе он способен содействовать осуществлению частных улучшений, если видит
в их успехе как минимум — отсутствие негативной реакции вышестоящего
начальства, а как максимум — возможность осуществить карьерный рост или создать
благообразный «имидж» в глазах окружающих.
Как неоднократно отмечалось в материалах КОБ, есть
потребности и виды деятельности, суть которых не изменяется в зависимости от
концепций, под властью которых живёт общество; есть потребности и виды
деятельности, которые необходимы в одной концепции и запретны в другой; есть
виды потребностей и деятельности, допустимость или недопустимость которых в той
или иной концепции определяется сопутствующими обстоятельствами. Всё это носит
конкретный характер и является основой для идентификации и разграничения в
жизненной практике концепций и выражающего каждую из них реального управления.
Соответственно этому обстоятельству, стратегия
освобождения общественных институтов из-под власти концепций толпо-«элитаризма»
может осуществляться под видом как бы разрозненных действий, каждое из которых улучшает те или иные частности, но
которые в совокупности ведут к освобождению общественных институтов из-под
власти библейской системы и переходу их под власть КОБ. Благонамеренный толпарь
о происходящем в большинстве своём догадаться не способен, а посвящённые лишены
возможности публично обсуждать концептуальную проблематику по её существу в
силу поработительного характера всех концепций толпо-«элитаризма», выявляемого
с нравственно-мировоззренческих позиций КОБ.
Это означает, что посвящённые могут защищать библейский
проект, только убирая с должностей своих подчинённых, чья благонамеренная
деятельности в отношении улучшений тех или иных частностей, опознаётся посвящёнными
как враждебная по отношению к концепциям толпо-«элитаризма», которым привержены
посвящённые (пример тому бывший председатель Госдумы И.Рыбкин, который
«прокололся» и допустил проведение парламентских слушаний по КОБ в
1995 г
.). Такая
стратегия защиты толпо-«элитарной» системы может быть эффективной только в том
случае, если мало тех, кого приходится убирать с должностей под разными
предлогами за фактическую нелояльность и разрушение господствующей системы.
Если же придётся убирать многих, то эта стратегия не
работает, поскольку она плодит множество пострадавших за правду. Эти
пострадавшие за правду разделяются на несколько потоков: деморализованные, опираться
на которых противникам КОБ становится невозможным; убеждённые противники
системы, от которой они пострадали, и часть из них под давлением обстоятельств будет
вынуждена задуматься о смысле жизни, об обусловленности жизни обществ концепциями
управления, о различии концепций и о своём концептуальном выборе. Из числа
последних какая-то часть станет приверженцами КОБ.
Однако у какой-то части возникнет обида за то, что их
употребили в тёмную, «подставили под бой», в результате чего они лишились
ставшего привычным для них и их семей системно обеспеченного комфорта и т.п., реализовав
в отношении них принцип «каждый в меру понимания работает на себя, а в меру
непонимания — на тех, кто понимает больше». Но эта обида по сути носит демонический
характер и сродни обиде чёрта на Вакулу, употребившего чёрта для поездки в
Петербург в ночь под Рождество. Если индивид освободится от собственного демонизма
— пройдёт и обида.
Осуществление стратегии освобождения общественных
институтов из под власти толпо-«элитарных» концепций путём проведения в жизнь
как бы разрозненных частных улучшений предполагает не проникновение
приверженцев КОБ в исторически сложившуюся систему власти над общественными
институтами и мимикрию в ней под «своего», а вхождение в общественные институты
и деятельности в них на основе этических стандартов КОБ при соблюдении принципа
«если не хочешь прослыть лжецом, то не всем в степи рассказывай о высоких снежных
вершинах»: т.е. каждому только правдивая информация по характеру такая, которую
он способен принять без агрессии в отношении просветителя и которая ему
необходима для разрешения его деловых и житейских проблем.
И успех большого дела общественной в целом значимости
будет определяется не созданием новых структур, заявляющих о своей готовности
снести старую толпо-«элитарную» систему под громкими и безсодержательными лозунгами
типа «Так жить нельзя!», не митинговщиной и показухой себя, не яркой символикой
того или иного общественно-политического движения, не разрешёнными или
запрещёнными маршами и т.п., а кропотливой работой, вызывающей уважение и
поддержку большинства людей.
И хотя проникать необходимо и в общественный институт
государственности, и в общественный институт сферы образования, но приоритет —
за проникновением в сферу образования, поскольку её выпускники приходят для
работы во все сферы деятельности, включая и государственность, с теми знаниями
и навыками, с тем миропониманием, которое сформировала система образования.
Анализируя роль культуры в жизни общества и в особенности
последствия и характер появления в культуре той или иной ранее не известной в
ней информации, можно придти к выводу, что исторически сложившиеся
цивилизованные общества порождают три
уровня несвободы индивидов.
Уровень первый. На нём пребывают освоившие некий минимум общеупотребительных социально значимых
знаний и навыков, не умеющие самостоятельно осваивать (на основе литературы и
иных источников информации) и производить «с нуля» новые для них знания и навыки.
Такие люди способны работать только в профессиях, не
требующих какой-либо специализированной квалификации, или в массовых
профессиях, которые можно без особых затрат труда и времени освоить на основе
всеобщего образовательного минимума. Они — наиболее несвободны, поскольку
практически не имеют свободного времени и не способны войти в иные сферы деятельности
кроме тех, которые так или иначе освоили и в которых оказались, возможно, не по
своей воле.
Уровень второй. Освоившие
знания и навыки «престижных» профессий, в которых относительно непродолжительная
занятость (каждодневная или эпизодическая) обеспечивает достаточно высокий
доход, что позволяет иметь некоторое количество свободного времени и
распоряжаться им по своему усмотрению. Они в своём большинстве также не умеют
самостоятельно осваивать и производить «с нуля» новые для них знания и навыки,
в особенности вне сферы их профессиональной деятельности. Поэтому их несвобода
начинается тогда, когда освоенная ими профессия обесценивается, а они, не умея
быстро освоить какую-либо иную достаточно высокодоходную профессию, скатываются
в первую группу.
На этом уровне в культурах большинства цивилизованных
обществ индивидам предоставляется доступ к знаниям и навыкам, которые позволяют
им войти в сферу управления общественной в целом значимости, оставаясь при этом
концептуально безвластными.
Термин «концептуальная власть» следует понимать двояко:
во-первых, как тот вид власти, который даёт обществу концепцию его жизни в преемственности поколений как единого целого (т.е.
определяет цели бытия общества, пути и средства их достижения); во-вторых, как власть самой концепции
над обществом.
Уровень третий. Умеющие самостоятельно осваивать ранее выработанные и производить «с нуля»
новые для них и общества знания и навыки общественной в целом значимости и эксплуатировать
их на коммерческой или какой-либо иной социально-статусной основе.
Их несвобода начинается тогда, когда они, не задумываясь
об объективности Добра и Зла, о различии их смысла, впадают осознанно или
неосознанно во вседозволенность и начинают творить объективно недопустимое Зло,
в результате чего сталкиваются с потоком сдерживающих их активность тех или
иных неподвластных им обстоятельств — вплоть до убийственных. Эти факторы могут
быть как внутрисоциальными, так и общеприродными, и могут иметь масштаб как
личностный, так и более широкий — вплоть до глобального.
Выход на этот уровень обусловлен освоением в том числе и
управленческих знаний и навыков, включая и те, которые необходимы для обретения
и осуществления концептуальной властности.
В условиях обществ, в которых население подразделяется на
простонародье и правящую «элиту», в
которой из поколения в поколение воспроизводится ещё более узкая социальная
группа, несущая ту или иную эзотерическую традицию, выход на этот уровень
блокируется системой как всеобщего, так и «элитарного» образования. Выход на
него возможен либо самочинно (к этому способны редкие самоучки), либо
вследствие принадлежности к определённым кланам эзотеристов или избрания этими
кланами индивида для включения его в свои ряды. Эта блокировка носит не
спонтанно-естественный характер, а представляет собой целенаправленно
выстроенный системообразующий культурологический фактор, в действии которого
выражается защита своей монополии на концептуальную властность тех или иных
клановых группировок, которая позволяет им эксплуатировать остальное — управленчески недееспособное — общество
в своих интересах.
Уровень обретения
свободы — один единственный: человек, действуя по совести, осознаёт
объективное различие Добра и Зла, их смысл, и на этой основе, приняв сторону
Добра, обретает способность осваивать самостоятельно и производить «с нуля»
новые для него и общества знания и навыки заблаговременно или же в темпе
развития ситуации. По этой причине он обретает независимость от корпораций,
монополизировавших те или иные социально значимые знания и навыки, на которых
основывается социальный статус их представителей.
Отметим, что в религиозном миропонимании совесть —
врождённое религиозное чувство человека, «подключённое» к его бессознательным
уровням психики; на её основе строится диалог человека и Бога, если человек не
уклоняется от этого диалога сам, и в этом диалоге Бог даёт каждому
доказательство Своего бытия в полном соответствии с принципом «практика —
критерий истины». Именно по этой причине совесть в религиозном миропонимании
является средством разграничения объективных Добра и Зла в конкретике
непрестанно текущей жизни общества, а добрый человек — человек живущей под
властью диктатуры совести. И только он — свободен: объективно так сложилось, что
слово «свобода» в русском языке — аббревиатура — С+овестью ВО+дитетельство, БО+гом ДА+нное. В атеистическом миропонимании природа и источник совести
не познаваемы, хотя факт активности её в психике многих людей некоторыми
школами атеистической психологии признаётся.
О совести и свободе в указанном смысле можно говорить как
о само собой разумеющемся факте, не вдаваясь в обсуждение вопросов богословских
традиций исторически сложивших концепций вероисповедания, если обстоятельства к
этому не располагают; либо если приходится объяснять эту проблематику атеистам-материалистам,
для которых обращение к богословским вопросам — заведомый признак
неадекватности собеседника, или атеистам-идеалистам, для которых несогласие
собеседника с принятой ими традицией вероисповедания — заведомый признак одержимости
и сатанизма.
Выход на этот уровень свободы обеспечивает освоение
диалектики в изначальном значении этого слова: диалектика — искусство
постижения истины путём постановки определённых вопросов и нахождения ответов на
каждый из них.
Это определение можно систематически повторять, каждый раз иллюстрируя
выражение диалектики в решении тех или иных познавательно-творческих задач в
любой сфере деятельности общества, в любой отрасли науки, так чтобы собеседник
сам втянулся в процесс познания и творчества на основе диалектики и мог бы
после этого входить в него произвольно по мере возникновения у него
потребностей.
Искусство диалектики — плохо формализуемо в силу того,
что всякий раз оно выражается в нюансах неповторимой конкретики жизненных
обстоятельств его применения. Тем не менее именно оно, вне зависимости от
степени его осознанности индивидом, является основой познания и творчества. По
своей сути оно представляет собой навык созидательного разрешения
неопределённостей и по причине дискретного характера мировоззрения и
миропонимания людей и потому является генетически запрограммированным навыком,
однако не автоматически возникающим, а взращиваемым в процессе личностного
развития.
Оно лежит в основе выработки всех знаний и навыков, в том
числе и необходимых для освоения концептуальной власти, направленной на
освобождение остального общества из-под власти невежества на трёх выше
названных уровнях несвободы. Вне диктатуры совести искусство диалектики
вырождается в так называемую «дьявольскую логику», в которой аксиоматика и
правила меняются по мере необходимости в тех пределах, которые допускают
оппоненты приверженца «дьявольской логики».
Если об искусстве диалектике напоминать и показывать его
роль в обретении свободы личностью и обществами, то у достаточно большой части
аудитории возникнет интерес к тому, чтобы его освоить и пользоваться им в
жизни.
Если говорить о праведных тенденциях общественного
развития, то они направлены на то, чтобы все люди к началу юности выходили на
уровень свободы в том смысле, как это определено выше. На это должна быть
направлена и политика государства и прежде всего — в сфере образования и
воспитания подрастающих поколений. В противном случае общество людей без стыда и совести, пребывающих
на трёх уровнях несвободы, не может быть ни демократическим, ни суверенным. Оно
обречено быть не хозяином самому себе, а заложником обстоятельств, возникающих
не по его воле.
Дело в том, что концептуальная власть — начало и конец
всех внутрисоциальных контуров циркуляции управленческой информации в обществе.
По своей природе концептуальная власть самовластна и носит надгосударственный и
надзаконный характер. Поэтому, если знания и навыки, необходимые для обретения концептуальной властности как свойства личности доступны в обществе всем, то злоупотребления каким-либо видом власти со стороны
тех или иных меньшинств в этом обществе оказываются невозможными. Если же
такого рода знания и навыки узурпированы и стали монопольным достоянием
какой-либо «элитаризовавшейся» социальной группы, то все остальные оказываются
под её властью до тех пор, пока не выработают в себе знаний и навыков,
необходимых для того, чтобы сделать неработоспособной ту концепцию, власть
которой их поработила и угнетает.
Соответственно в сфере образования деятельность приверженцев
КОБ должна быть направлена на выведение как можно большего количества обучаемых
на уровень свободы, а не на прямую борьбу с приверженцами «болонского процесса»,
ЕГЭ и т.п.. В случае успеха в деле пробуждения интереса учеников к освоению
искусства диалектики, освоившие диалектику сами преодолеют все негативные
последствия реформы системы образования в духе «болонского процесса» и, обретя
концептуальную властность, сами выстроят социально-экономическую систему на
основе КОБ и выражающую её культуру, в которой общественные институты будут
нести должные им функции.
Внутренний
Предиктор СССР
12 — 17 ноября
2010 г
.